Фантастика
Дополнение к книги или просто познания, в этом мире. Возможно они слабы, для простого мышления, но лучше пусть оно будет таким: чистым, светлым, а не другим:
105. Брат
Ещё в те времена, когда они уезжали с Казахстана, и мама заявила Алёшиному брату, что будет с ними жить, они делали всё, чтоб быть по далее от Алёшиной семьи и от мамы.
Встав утром, свекровь взяла телефон и сказала: «С вами жить не буду!» и стала набирать номер. К телефону никто не подходил, к обеду кто-то взял телефон, и она сказала: «Позовите папу.» А после она стала говорить: «Приезжайте и забирайте меня, если не приедешь и не заберёшь, наложу руки на себя и оставлю записку и обвиню тебя во всём.»
Мирина смотрела на свекровь и не могла поверить, ну пусть она чужой ей человечек, но своему дитя и так.
Алёша ушёл и курил, он лишь смотрел на жену и говорил: «Что я брату скажу? Как это всё будет выглядеть?»
Мирина посмотрела на него и сказала: «Мы виноваты обои с тобой, мы позволили твоей маме всё, но и по-другому, как поступают другие с родителями, тоже нельзя. Нельзя на зло отвечать злом, а как сделать и поступить, по-другому, чтоб было хорошо твоей маме, я не знаю. Но так, как у нас в семье далее – тоже нельзя, дети маленькие и они растут, они всё видят. Мы учим их уважению к старшим, но не будет у них уважения к нам.»
Брат не приезжал, он только звонил и спрашивал: «Мирина, что у вас произошло? Я не хочу её брать к себе?» Мирина говорила: «Мне сказать нечего… Решать тебе.» В конце концов, после всех звонков, он взял огромную подмогу из родственников с собой и приехал за мамой. Мама сидела перед всеми, как на огромном троне и говорила о том, что её обижает сноха, потом возвращалась к тому, что в жизни никто не имеет права ей перечить. Мирина же молчала, она не спорила, живя с этой женщиной, она вообще перестала говорить, ибо стыдно говорить о той заносчивости и обо всём, что вылетело с уст свекрови. Она даже сейчас не спорила с тем её решением, что она захотела уехать. Она действительно устала настолько и лишь понимала, что далее так жить нельзя.
Брат, забирая маму улыбался и даже как – то вёл себя вызывающие и бросал колкие слова о том, что Алёша не справился. Мирина же смотрев на эту картину, лишь молилась про себя, чтоб он не ужаснулся от поступков мамы своей и не привёз её назад, ведь он по характеру был в чём-то похож на свою маму. Он никогда не думал за других, а думал в первую очередь за себя и за свою семью. Он как-то привык, что все ему обязаны и должны, не задумывался о том, что никто ему не чем не обязан, просто все те люди кто рядом с ним более сердечней, что ли.
Когда они уехали, она ушла к себе и анализируя всю ситуацию со свекровью, винила себя. Ей молоденькой девчушки было не понять, как можно вести себя с пожилым человеком, как-то по-другому, она даже винила себя за то, что сказала ей, что она большой осёл, и даже за то, что хоть и сдержалось после, но всё же подняла вверх руку.
Муж, зайдя в комнату прилёг рядом с ней и сказал: «Мне так плохо!» Она лишь его погладила по голове и сказала: «Было и существует одно изречение, когда молодые строят своё гнездо, они должны отрываться от родителей и жить отдельно. Возможно оно и правильное, чтоб не было такого, как произошло с нами. Меня лишь одно радует, что ты остался с любовью к своей маме. Если бы в тебе этого не было, я тебя бы перестала уважать. Родителей мы не выбираем и исправить в лучшую сторону мы их не сможем, мы должны их любить такими, какие они есть, хотя парой с ними очень трудно.»
